Откровения некроманта

Страшные истории? Да что вы знаете о страшных историях! Готов поклясться, никто из вас, трусливых созданий, даже близко не подходил к настоящему ужасу. Вы читаете чужие – по большей части, выдуманные – рассказы. Вы смотрите кинговские постановки и трясётесь, откладывая кирпичи по дороге в туалет, если в этот момент вдруг отрубается в подъезде электричество. Вы кричите, просыпаясь от кошмаров, ничего общего с реальностью не имеющих. Глядя на ужас издали, вы никогда не осмелитесь пересечь грань, где отчаяние пересиливает страх и заставляет посмотреть ему прямо в глаза. Подчинить себе. Воспользоваться им, даже зная: дрогнешь – растерзает на части.

…Когда я встретил её, я понял, что двадцать три года не жил, а существовал в ожидании этой встречи. Считая себя чёрствым и хладнокровным, я узнал, что такое любовь. Я захотел дать ей всё лучшее, что есть на Земле, лишь бы видеть её радость. Я превратился в шута, чтобы только слышать, как она смеётся. Я понял, что в мире нет никого, кроме неё. Человечество превратилось для меня в массу бледных теней, которые я замечал, только налетая на них в метро – и тут же забывал. Я завидовал городу, где она жила, потому что прохожие могли лицезреть её каждый день, а я – только преодолев расстояние в три тысячи километров, раз в полгода. Я нашёл смысл жизни в том, чтобы ходить по одному с ней асфальту, жить в одной квартире, дышать одним воздухом. Такая простая и вместе с тем такая недостижимая мечта.

Она постоянно болела, и я старался вылечить её, перечёркивая на календаре дни, когда мы не общались, как потраченные зря. Я стал бояться, что она исчезнет. В надежде на чудо молился, чтобы она не умерла раньше меня, но как логик понимал: когда-нибудь это произойдёт. Она исчезнет. Испарится. Уснёт, чтобы никогда уже не проснуться, а я об этом даже не узнаю, потому что она была сиротой. Я боялся за неё всегда. Навязчивый страх стал моим неотъемлемым спутником. Каждый день, когда она выходила на улицу, я представлял себе носящихся по дорогам чокнутых «джигитов». Как её, такую милую и рассеянную, сбивает урод-мажор. Каждый вечер, когда она возвращалась домой, мне становилось плохо при мысли о тёмных дворах и опасных районах, где её, очаровательно воздушную фею, насиловала с издёвками на прокуренных губах компания гопников. Несколько раз она теряла сознание на улицах, и, благодаря милосердным прохожим, оказывалась в больнице. От молчания длиной в дни и недели, от того, что не мог приехать раньше, чем через годы, и позаботиться о ней, я сходил с ума.

Именно тогда, спасаясь от тысячи тревожных мыслей, я пошёл в направлении, которое выбирают единицы. Я решил, что мы всё равно будем вместе, не в этом мире, так в загробном. Никто не имеет права отбирать у нас время, жизнь, любовь. Я плюнул мысленно в науку и во врачей, которые не могли её вылечить, не могли даже поставить точный диагноз, убирая лишь второстепенные последствия. Я сказал себе, что непознанное имеет такое же право на существование, как и исследованное. И пусть в процессе постижения магии надо мной насмехаются сколько хотят, но ради неё, ради любимой я достану бессмертие любой ценой.

Я занялся изучением некромантии.

Очень скоро я понял, что единственное место, где о ней нельзя узнать абсолютно ничего, — это Интернет. Информационная свалка с парой сотен психованных подростков-троллей, называющих себя колдунами и чёрными магами только потому, что могли начертить по распечатке пару пентаграмм и призвать на корявой латыни «демонов», от появления которых (в виде задувшего свечу случайного порыва ветра) разбегались с дикими воплями, путаясь в полах купленного на аукционе жреческого плаща. Жалкие и смехотворные люди.

Я решил встретиться лично с другими, распиаренными «некромантами», предлагавшими свои способности за определённую цену. Правда, имея трезвую голову на плечах, деньги за нужные мне знания я предлагать не собирался. Это дорога кур и баранов, которые сами хотят быть обманутыми и обобранными ради нулевого результата. Незаконно приобретя на чёрном рынке «Глок», я приходил к ним без очереди, в маске, и сразу говорил, чего хочу. Девять человек из десяти бухнулись мне в ноги и сознались в шарлатанстве. Потомственные маги, ясновидцы, колдуны. Видели бы вы, в каких они живут квартирах. Вы идиоты, народ. Вы просто сборище идиотов, которые выкладывают бабло за откровенный *здёж. Но меня ваша жизнь и призрачные надежды никоим боком не касались. Я просто уходил.

Последний из тех, кого я посетил, сказал, что оружием я не добьюсь ничего, и он меня достанет и после смерти. В любом состоянии. Это уже было интересно. Я выстрелил у него над ухом ради проверки его слов, но он даже не дрогнул. Продолжал смотреть на меня одним глазом – второй заплыл бельмом. Этот колдун и цыган по совместительству улыбался. Он сказал, что уже побывал за гранью смерти не раз. Он намекнул, что знает, как перехитрить старуху с косой и не сыграть при этом ящик. Он велел мне ехать к истокам – туда, где всё это началось. Он указал точное место и время, и даже снабдил меня паролем во избежание эксцессов. Это был отличный человек и не менее замечательный некромант, в чём я убедился позже. Он не сдал меня полиции, несмотря на то, что мне пришлось пересечь границу все 4 раза.

Я побывал на Гаити и могу назвать себя одним из немногих свидетелей ритуалов вуду, о котором дал слово не рассказывать ничего. Поэтому вы, знающие жизнь только по своему Мухосранску детишки, не услышите о суровой реальности ни слова. Вы так и не узнаете, что это такое – увидеть ту, кто управляет подобными процессами мироздания. Договориться с ней. Пожертвовать тем, что составляет самую вашу суть, ради обретения желаемых знаний и могущества.

Я вернулся в Москву, где уже знакомый цыган стал учить меня, направлять мои знания в верное русло. Мы подбирали во дворах изуродованные подростками трупы животных, и я вдыхал в них новую жизнь. Кошки с тянущимися за ними внутренностями вели себя, как новорожденные котята. Они не чувствовали боли. Они мяукали сгнившей глоткой, издавая такие звуки, что Кинг с его «Кладбищем домашних животных» заработал бы инфаркт, услышь он это. Они стойко переносили штопку, когда я попутно занимался таксидермией. А набитые опилками, разглядывали меня чем-то там из-за стеклянных глаз и учились управлять телами заново. Как это ни парадоксально, они жили, пока оставался в целости их мёртвый мозг. Они были мне верными товарищами, все эти кошки, птицы и собаки. Схватывали всё с полуслова. Гораздо умнее живых. И я мог избавиться от них только с помощью огня.

Я по-прежнему общался с любимой, не забывая о ней ни на миг. Правда, увлечение некромантией от неё приходилось скрывать. Такая чистая и невинная, она не приняла бы его. Отказалась бы от меня – грязного рационала, мучителя животных. А я бы не смог без неё существовать.

Так прошло пять лет, в течение которых мы виделись раз в год, но продолжали общаться ежедневно на расстоянии.

А потом мои худшие ожидания сбылись. Она умерла от гепатита С. Умирала постепенно, не давая мне об этом знать ни словом. С какой нежностью моя девочка проводила свои последние дни в разговорах со мной. Я чувствовал, что что-то не так, забрасывал её вопросами о здоровье, умолял говорить только правду, но она держалась со всей стойкостью – чтобы однажды снова исчезнуть. Уже не просто на дни и недели. Навсегда.

Я бросил всё, ушёл с высокооплачиваемой работы, которая и являлась основным препятствием совместной жизни, и приехал к ней. Похоронить её не успели, да и некому было. Я забрал её тело из морга. Я был спокоен. Пусть боятся и рыдают навзрыд те, кто не знает, как выхватывать любимых из когтей смерти. А мне-то что? Я знал. Правда, до сих пор экспериментов на людях ставить не доводилось, только на животных. Но какая разница? Я достиг грани отчаяния, и сам чёрт был мне братом.

Я увёз её далеко-далеко. Ехал, пока не оказался у ворот чьей-то пустующей развалюхи, в сотнях километров от Киева. Там я пошёл за ней и проделал всё, чему меня научили у истоков. А затем всё, что показывал цыган. Я бездумно повторял то, что заучил с помощью трупов кошек и собак. Повторял до тех пор, пока она не открыла глаза и не сказала моё имя.

Я избавил её оболочку от всего, что быстро разлагается и гниёт. Забальзамировал, оставив почти нетронутым только мозг, наиболее ценный в нашем ремесле. Я применил новообретённые способности чучельника. Я замаскировал её внешность, частично вернув красоту, которую она всегда так в себе любила и проклинала одновременно. Она смотрела на себя в зеркало, смеялась и плакала без слёз, закрыв лицо руками.

Мы любим друг друга и, наконец, живём вместе. Денег хватает. Мне много не надо. Ей не надо совсем ничего, кроме моего присутствия.

Раз в месяц я езжу в город – пополнить запасы первой необходимости. Узнать новости. Побродить по страницам знакомых и друзей. Почитать что-нибудь… по-настоящему страшное.

Потому что я уже не знаю, что значит страх. Кстати, если вас интересует кровля ремонт по низкой цене — смело переходите по ссылке ранее.